Дерево и пень[СИ] - Антон Кулаков

День Андрея как обычно начался с велотренажера, занятиям с которым, он теперь посвящал почти час каждого утра. В этот день педали крутились с каким то особым энтузиазмом. Возможно потому, что на днях ему предстояло занять кресло руководителя департамента. От Ковалева требовалось в короткий срок собрать новый штат сотрудников и восстановить всю работу за шесть месяцев — а это означало объездить пол–страны, найти толковых сотрудников, которые согласятся восстановить все из пепла — при этом, обязательным условием поиска являлось то, что новые сотрудники по своему таланту, рвению к работе и желанию созидать не должны уступать погибшим. Андрей очень надеялся что скоро в его команду придет человек, ради которого он готов грызть землю, только бы он восстановился, и ради которого он и восстанавливал все это. Андрей про себя понимал что во многом готовит пост своего заместителя–гидролога для Марка. Но для того, чтобы эта идея стала реальностью нужна была самая малость — чтобы его друг излечился от своего сумасшествия.

Велосипедный выгул Андрея прервал телефонный звонок — со времен Бантикова это стало традицией, вот только странно — Бантиков уже неделю как скончался, а звонки продолжаются. Благо последнюю неделю это были достаточно приятные вести. На сей раз новость была… в общем разноплановая:

— Алло, — сказал недовольно Андрей, привыкать к традиции телефонных звонков во время занятий на велотренажере ему категорически не хотелось.

— Андрей Ковалев? — раздалось в трубке.

— Да, — с кем имею честь?

— Адвокат Арнольд Малинин. Я работаю в супермаркете дяди жены вашего друга Марка. Мне нужно увидеться с вами.

— А какое отношение я имею к дяде жены Марка? — еще более недовольно спросил Андрей.

— Понимаете, я сегодня заезжал домой к Марку…

— Что? — вскочил с велотренажера Андрей, — кто вас пустил туда? Он что нибудь говорил?

— Нет, меня пустила соседка, ваш друг спал, а женщина сказала чтобы я связался с вами. Как я понял что у него сильное помешательство?

— Давайте встретимся! — остановил его Андрей и про себя выдохнул. Ничего ТАКОГО что мог узреть адвокат он там не увидел. Разве что разбитое зеркало и то, что квартира похожа на жилище пережившее атомную войну или, на худой конец, концерт Барбары Стрейзанд или Бритни Спирз.

Мужчины договорились встретиться в центре в кафе. Кстати, в том же самом, где Андрей пересекался с покойным Бантиковым. Бедный Бантиков, не дожил он до финала главного расследования его жизни…

Андрей побежал бриться, чтобы через час оказаться на том самом месте… В этот день он очень быстро справился с растительностью на лице, хотя при этом оставил небольшое ранение, чего кстати, раньше не случалось. Андрей нервничал, так как не мог взять в толк что потребовалось Малинину от Марка. Хотя стоп…

Архитектор выскочил в комнату и начал рыться в газетах… Так оно и есть — как он мог такое пропустить! Дядюшка Василисы скончался в тот вечер, когда… Ого–го — он умер в тот вечер когда была та самая пресс–конференция. Нехорошее совпадение.

Андрей окончил приводить себя в норму и отправился на остановку маршрутного такси. Что–то подсказывало ему что в ней ему опять прицепится эта самая песня. Это в свою очередь может быть повлечет за собой то, что адвокат последует примеру Бантикова. Хотя кажется, все сотрудники супермаркета жили в микрорайоне Ладожский — а это совсем в другом конце города — там не было зарегистрировано ни одного случая «департаментской заразы», как окрестили ее в городе. Все случаи болезни возникли на Балтике, в соседних Велижском и Отрадном — и два случая — в Михайловском. Так что шансы умереть у Арнольда были равны нулю.

Андрей забрался по лестнице и вскоре уже здоровался с Арнольдом. Все таки — адвокат был ужасно приятным человеком, не то что Бантиков, от которого следовательской напористостью и темпераментом несло за версту. Малинин уже взял себе чашку мате и пирожное и осторожно потягивал жидкость через бомбилью. Андрей заказал себе кофе–гляссе и эклер и они перешли к делу:

— Я так понимаю вам есть что мне рассказать, — взял инициативу в свои руки Андрей, — но смотрите — не хочу портить настроение плохими новостями.

— Боюсь что я его вам не испорчу, — улыбнулся Арнольд, оставив бомбилью в покое, — но меня очень беспокоит состояние вашего друга.

— Вы не одиноки, — ответил ему с улыбкой Андрей, — я уже не один раз пытался вернуть его в нормальное состояние, но он завис в себе. Боюсь что ему для того чтобы восстановиться понадобится время.

— Мне от вас нужна бумага. По логике вещей Марк остался единственным наследником дяди Стасика. По завещанию все должно перейти Василисе, но она умерла еще до смерти своего дяди. Таким образом завещание остается недействительным. Но — поскольку никаких других родственников у дяди Стасика нет — то Марк должен в ближайшее время заявить свои права на наследство — а с него в таком состоянии такой документ просто не заполучить…

— Знаете, — давайте сделаем так, — сказал Андрей, — я добуду подпись Марка на этом документе если вы его составите. И составьте еще бумагу, чтобы на период болезни вы управляли его делами — я не смогу этим заняться, а по сути ведь и некому больше.

— Спасибо за доверие, — сказал Малинин, — я думаю что Василиса и Марк поступили так же.

— Потому я сразу предложил вам такой вариант, — надеюсь он вас устраивает?

— Да, — сказал Арнольд, — конечно это немного сокращает мои возможности, но все же, — а тем временем про себя Малинин подумал — наконец–то закончится эта тупая история с этим жутким мальчиком, я ее прекращу…

Мужчины распрощались и поехали каждый по своим делам. Андрей отправился подделывать подпись Марка, а Арнольд размышлял — что этот архитектор — невероятно хладнокровный человек, раз после всего пережитого умудряется так хорошо держаться и принимать решения. Мне бы его хладнокровие, — подумал Арнольд, — когда я скажу Лехе что финансирование его «пения» прекращается!..

В честь крестин Ванечки в доме Марка и Василисы случился небольшой праздник. На него пригласили только Кудрявцевых — как крестных мальчика. Хотя Аврора некоторое время сопротивлялась — здравый смысл победил — все таки следует признать — этот ребенок — сын Марка и Василисы, а то что на самом деле это плод похождений Лизы и какого–нибудь прохвоста — все таки уже давно пора забыть про этот эпизод, и, как любят говорить в таких случаях — жить дальше! Василиса все глубже погружалась в материнство и оно захватывало ее все сильнее и сильнее. От этого она готова была летать как птица и даже слепить во дворе десять снеговиков!

Тему Андрея последнюю неделю не затрагивали в принципе, хотя Марк как–то сказал Василисе:

— Знаешь, я видел сон как Андрей приходил к нам.

— Да уж, прямо кошмар, — сказала Василиса, — забудь. Он еще бегает от властей. Но скоро его поймают и повесят. А мы посмотрим.

На этом разговор был закрыт, но Марка продолжало не покидать ощущение того, что своим поведением он предает Андрея. Ведь доказательства его вины чересчур. Все таки понятие дружбы было для Марка чем то святым и высокочтимым. Он не мог предать, хотя во сне вел себя с Андреем отвратительно… Ладно о нем думать…

Так и закончился тот разговор. Как раз его и вспомнили Аврора и Василиса, когда совместно резали на кухни салаты, пока мужчины ездили в супермаркет за горячительным:

— Моему Андрей уже во сне является, — сказала Василиса, — его можно понять, но я беспокоюсь.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Аврора доставая из банки огурчик.

— Я беспокоюсь, что он может его покрывать. Спрятать в конце концов, а ведь у нас Ванечка…

— Кстати о нашем крестнике, я давно порываюсь спросить, — сказала Аврора загадочно, не отрываясь от расчленения корнишона на кубики, — а почему ты ребенка Ваней назвала, а не Стасом например?

— Во первых — дядя был категорически против, — сказала Василиса вываливая в кастрюлю майонез, — а во вторых — так начальника спасателей погибшего звали.

— А–а–а, — сказала Аврора, — теперь понятно!

Вскоре появились мужчины, быстро достали из кладовки стол, разложили яства и уселись для праздника, предварительно вчетвером уложив ребенка спать.

— Я хочу поднять этот бокал, — сказал Алексей, — за то чтобы жизнь нашего Ванечки была светлой и безоблачной. И даже если в ней и появлялись проблемы — то он всегда мог их без труда решить!

Все поддержали тост и чокнулись. В этот вечер в доме не было место тоске, грусти или страху — все радовались, так как в настоящее время все в их жизни было замечательно. Только Марка продолжало грызть это «Все будет хорошо». Для него уже становилось навязчивой идеей — это то, что Василису рано или поздно настигнет кара, а Андрей — его друг, и он предает его думая о нем плохо.